«Катюши» – «Сталинские орга́ны» - Артем Владимирович Драбкин

отдельный дивизион, а потом отдельный полк. Все остальные батареи погибли в условиях боевой обстановки. А из полков, вот наш полк, 4-й на юге оказался, сдались Серенко, Чумак был там, воевал полковник до конца войны в этом составе, 2-й полк. Но потом прекратили формирование полков, тогда вот отдельные дивизионы.

Таких уже массовых потерь не было, естественно и люди, и боевые установки терялись, но уже… Так что, естественно, пришлось с этим со всем считаться, принимать меры по ускорению. И, действительно, наш командир полка майор Шмаков был назначен начальником штаба формирования. До него был маршал Бажанов, он был начальником Московского артиллерийского училища, которое потом стало Первым гвардейским училищем. При нем началось формирование, а потом уже штаб формирования во главе со Шмаковым. Он здесь был в 41—42-м годах, а в 43-м году он получил генерала и поехал начальником опергруппы на 3-й Украинский фронт, там закончил. После войны у нас преподавал в Академии Генштаба, был 1-м начальником ракетного отдела, а потом возглавлял наш совет ветеранов. Я ему помогал, будучи замкомандующим.

В 41-м году проблемы со снарядами были?

Не было проблем. Потому что я знаю, база была Барвиха, вот здесь, как сейчас помню, выезжали, Федя Тупицын этим делом у нас ведал. И все то, что необходимо требовалось здесь, было обеспечено. Это производство было налажено весьма организованно. Единственное, потом, уже в 42-м году, поступили новые боеприпасы, часть пороховая оснащалась порохом нитроглицериновым, он более высокого качества, потом, видимо, дефицит с ним получился, перешли одновременно на пероксилиновый, а он, видимо, в полной мере не обладал, не отработанный до конца.

У нас в 42-м летом рвались снаряды на направляющих. У меня вот так под Белевом, летом, оказалось только две пусковые установки в строю, а 6 вышли из строя, и тут как раз немцы под Белевом перешли в контратаку на 61-ю армию. И двумя установками кавалерийскую дивизию положили. 32 снаряда летят, не один с орудия, не четыре с батареи, а все-таки 32 снаряда, мы там очень много поработали, а затем нас перебрасывают в Гжатск, Гагарин нынче. И пока мы с этими двумя ехали, я послал Федю Тупицына, нам срочно дали еще дополнительные установки, и мы уже под Гжатском имели полный комплект. Хотя и экономили и приходили общевойсковое, это особенно было, когда в оперативной группе в 43—44-м годах действовали, привозишь, докладываешь: «Снаряды есть. Горючее есть – заходи».

Во время Висло-Одерской операции я уже командовал полком, там дороги были забиты, огромное количество войск, танков, поэтому приходилось установки заряженными вывозить, машины с боеприпасами, с горючим перебрасывать поближе к позициям. Благодаря такой предусмотрительности мы оказались на своем коне, всегда близко.

В Висло-Одерской операции у нас большое количество снарядов осталось на огневых позициях, потому что планировали одну продолжительность налета, но, видимо, не потребовалось, поскольку после конца артподготовки перешли на поддержку, и почти без сопротивления преодолели оборону на тактическую глубину. То же самое было в Берлинской операции.

В 41-м году, говорят, были привилегии по отбору солдат.

Да. Формированием, созданием непосредственно руководил Маленков, член Политбюро ЦК партии, боеприпасы были на Берию возложены. Членом Военного совета был назначен Филибин, который был секретарем Московского комитета партии, а 2-м членом Гайдуков, недавно мы его похоронили, он был заведующим отдела ЦК по военным вопросам. Отборы, конечно, проходили. Особенно, когда нас вызывали, в Москву вызвал начальник управления кадрами генерал Гамов Павел Алексеевич. Он у нас в училище тактику преподавал, потом он получил повышение, был помощником по материальному обеспечению, потом его Воронов взял к себе сюда. И, естественно, он старался особенно тех, кого он уже знал с училища или других, вот с академии вот Флерова первого с учебы с академии взяли – 2-й курс. Командир полка Шмаков наш тоже учился в академии. Были под особым контролем командиры боевых машин и водители особенно. Требования: партийность, 1-й класс для боевых машин особенно. Отбор действительно шел специальный.

С однополчанами, 1944 год.

Потом были созданы чуть позже специальные училища и учебные бригады для наших войск. Вот этим занимались два училища. Первое московское было, которым стало гвардейско-минометное, его эвакуировали в Миасс и омское еще училище. И были созданы две учебные гвардейские минометные бригады, которые готовили младших специалистов. И еще было одно учебное заведение, которое готовило водителей боевых машин. Так что в этом действительно вопрос выделялся. Потом уже поскольку пошло массовое развертывание, после дивизионов пошли опять полки, бригады БМ-31—12, артиллерийские дивизии. И естественно, выдвигали опытные кадры, я вам показал на своем примере и на других. Опять из войск уже брали артиллеристов, потому что в принципе отличия практически нет. Самая большая сложность – у БМ очень большое рассеивание снаряда по дальности, поскольку ствольноартиллерийский снаряд из ствола, где нарезы он там принимает вращательные движения вначале, а здесь этого не было. А потом учли это, и в конце 42-го появляются снаряды УК, улучшенной кучности. У них четыре отверстия на снаряде, и они уже при переходе с направляющей принимают вращательное движение, врезает, поэтому устойчивость на полете была. А остальное в принципе одно и то же: те же угломеры, наведение, определение, способ. Ну пристрелку особенно применять не приходилось, поскольку очень большое рассеивание, здесь корректуру не вводил. Давать залпы по четыре снаряда на одной установке, центр схватить.

А была такая возможность уже из дивизиона отправлять солдата, если, допустим, он не подходит или еще что-то? Не было у вас?

У меня не было. Не знаю, видимо, были где-то, конечно, которые не отвечали требованиям. У меня был один случай. Это было в 42-м году, когда мы были под Гжатском, и там начальник финансовой части был такой трусоватый, а нам там впервые вручали знак Гвардия, и мы такое решение приняли – не вручать ему знак Гвардии, поскольку он так себя ведет. И потом его перевели куда-то в другую часть. Вот такой случай среди командира, начальника финансовой службы имел место. Видимо, тоже были, наверное, случаи.

Авиация противника сильно на вас давила?

По авиации, вот летом 41-го года, когда мы оказались под Севском в довольно тяжелом положении. И на Западном, когда я командовал дивизионом под Белевом были, июль месяц, и вот помню, больно было смотреть, как мессершмитты наши истребители один за одним сбивали. Это запомнилось по авиации.

Под Ржевом в 42-м еще она яростно действовала, особенно там пострадал конный